Ещё нужно будет написать сказку про счастливого человека, который жил в мире с идеально круглыми оладушками.
— Скажите, — спрашиваю я
Кошку, — а когда вы мне на это ответили
я много с чем живу в мире, не только с оладушками, это означало «в моём мире все оладушки идеально круглые, и есть ещё много разных ништяков» или «меня окружают оладушки, но мы с ними заключили пакт о ненападении»?
— И то, и другое. это игра слов. В моём мире много разных ништяков, с которым у нас мир. Мир без идеальных оладушек был бы грустен, но война с идеальными оладушками тоже невыносима.
— Вообще говоря, я просто порадовался вашему твиту, так как вчера на ужин как раз делала оладушки. Интересно, тот факт, что твиту я
порадовался, а оладушки
делала, что-нибудь говорит обо мне не мне? Чёртовы глагольные окончания.
— Слууууушайте, а вот это чертовски интересно. Тут уже можно говорить о разнице в самовосприятии виртуальной и реальной личностей.
— Вот вы про это сейчас? Я про то, что оладушки делает девочка во мне, а работает и в интернетики строчит мальчик. При чём здесь виртуальная личность?
— Я тоже. Вы это описали словами «строчит в интернетики».
— У меня нет виртуальных личностей, у меня все личности реальные: одна оладушки делает, вторая работает.
— Это не расхождение в фактах, это разница в тезаурусе, давайте не будем опять в этом вязнуть.
— Будем, я иначе вас не понимаю. Потому что если вы про виртуальную сказали в привязке к интернетикам, то это неправильно. Она у меня не только в привязке к интернетикам. И я не могу не вязнуть в тезаурусе. У меня нет ничего, кроме тезауруса, так что мне без него жить неудобно.
читать дальше— Тогда давайте определимся: я виртуальной личностью назову то, что выстраивается в процессе общения в сети — совокупность образов, сформированных в блоге, формспринге, твиттере, личных диалогах и прочем. Работа, возможно, здесь тоже присутствует каким-то боком, но я сейчас говорю скорее о личном общении. И, соответственно, то воплощение вас, которые за формирование вот этого куска социального контента отвечает.
— Ага. Видите, как круто. Я виртуальной личностью называю то же самое, т.е. у нас имеет дело фактическая ошибка, т.к. у меня глагольные окончания вообще не коррелируют с виртуальным/реальным общением, а коррелируют скорее с тем, о чём я говорю. Но для меня правда важно тезаурусы сверять, мне иначе некомфортно, я перестаю понимать в половине случаев, чего от меня собеседники хотят.
Уже на этом этапе переписывания логов я поняла, что никаких дополнений и уточнений этот текст не требует. Даже имён говорящих: во-первых, и так понятно, откуда торчат заячьи уши, а откуда кошачий хвост; во-вторых, диалог вполне самодостаточен. Вообще-то там было ещё про Стросс-Кана, этику, опять про мужские/женские окончания, рецепты оладушек «Заюшка» и гомофобофобию, и многое другое. Но это и несущественно, и морально устарело за два месяца, которые запись висела в черновиках. А если я закончу это всё стандартной формулировкой «и вот так каждый божий день», то смогу считать этот кусочек истории закрытым.
— И вообще, пойду и куплю себе сковородку для блинчиков.
— Мне нужна небольшая керамическая форма. Пойдём вместе, поиграем в девочек.
— Давайте, а то у меня дома ещё банка кислого молока и лапы чешутся
— Бггггхрррр! Это вы зря. Сказали. Не говорите так больше.
— Не любите кислое молоко?
— Ненавижу. Даже стаканы от него не могу мыть. Сейчас ещё молоко такое, что не киснет нормально. Раньше скисшее молоко можно было и правда пустить в переработку, а сейчас оно отчаянно воняет бутановой кислотой и похоже на препарированных инопланетян в формалине.
— Прекратите.
— Какой у нас отличный девочковый разговор про оладушки.
— Тих-ха, не спугните.
— Я молчу, чё. Инопланетяне, формалин. Так вот, Джейми Оливер — скотина...
— ...а потом можно и короооову завести, корова это хорошооо, она молоко даёт. (пауза) Видимо, вы или согласны с идеей завести корову, или только отошли от шока.
— Скажите, а убирать за коровой вы будете заставлять тех, кто неправильно ставит ударения?
— Например. Или заведу корову с маленьким огородиком.
— Чего вы хотите?)
— Прямо сейчас? Честно? В Канны. Ладно, давайте про еду.
— Курррочку?
— Вы всегда хотите «курррочку». Но только я с ходу могу набросать вам 42 рецепта курочки. Конкретики, женщина, вашу мать! И вопрос «как мы будем готовить» опаснее, чем «что». Вы представляете себе толпу безумных самок на кухне? Расскажите, как вы себе это представляете. Я серьёзно, мне любопытна механика. Я просто ненавижу, например, когда мне мешают готовить, люблю, когда помогают, и готова убить, когда суются с советами без спросу.
— Поэтому это прекрасное мероприятие, связанное с риском для жизни.
— Но «помогают» в моём случае обычно сводится к посуде, чистке и нарезке. Самый гуманный вариант, наверное, каждому готовить что-то своё. Или договориться заранее, что готовкой этой штуки руководит этот человек, а этой — этот. И всех советующих лишать курочки. Ну, и вам придётся меня гладить. Потому что у меня обычно, когда при мне готовят, нервный тик случается. Я гениальным папой избалована. Т.е. или «яишенка», или «я охуенен, трепещи кухня», а промежуточные варианты меня расстраивают. О, можно меня напоить. Тогда я просто забью. Но за продолжительность временного промежутка на термическую обработку продуктов я всё равно хочу расстреливать людей в любом состоянии. Потому что курица, нарезанная кусочками, готовится ровно 4 минуты, овощи, обработанные чуть более, чем 5 минут, становятся невкусными, а креветки вообще жарить не нужно. И переваренная паста — это ГАДОСТЬ!
— Тогда давайте так. Вы меня спаиваете, я готовлю вам курочку, вы меня гладите и помогаете, Сава вышивает, Надя сверкает глазом и пьёт коньяк, вы пьёте коньяк с курочкой, Сава вышивает и не пьёт.
— Я тоже вышиваю, не забудьте. У нас же вечер народного творчества.
— Ну да, с меня оладушки, с вас Дарт Вейдер. А потом в субботу утром я радостно сваливаю стрелять. Ништяк контраст.
— В кого?
— В людей.
— Отлично.
— Тоже так по утрам думаете?
— Как именно?
— «Ну хоть кто-то помог, а то пялятся и пялятся».
— Нннет, по утрам я обычно думаю: «ннну, ещё пять минуточек, вааа, а, ой, ага, так, нога, вторая нога, телефон, кофе, не ёбнуть ноут, не ёбнуть, не сесть на кота, не уснуть, не уснуть, обняв кота, убрать задницу кота с клавиатуры, не пролить кофе на кота, так, лучше на кота, чем на клавиатуру, не толкайся, животное, блядский сафари, перейду на другой браузер».
— Почему, интересно, по запросу agressive sex гугл выдаёт сплошную Кунис и Портман. Через сколько вы там заканчиваете, а то я дописала про агрессивный секс и, как следствие, стала писать про судный день. Судный день, как известно, длиннее секса. А после судного дня у меня опять предвидится секс.
— Писать или заниматься?
— Спааакойна, без лишних подробностей.
— Нет, ну сказали бы «заниматься», я бы ответила «ну слава богу», и всё, и никаких подробностей.
— Но, судя по тому, что я ответила, понятно же, что писать, и поэтому лучше пойти играть в девочек. Сковородку купить. Мороженку съесть. Господи, из нашего сегодняшнего диалога вышел бы такой чудный пост «Как Заяц и Кошка пытались поговорить о девочковом».
— Да я вот как раз и думала из отдельных кусков сделать запись для самоанализа. Ну в этот раз уже лучше, например. На секс мы, отметьте, ни разу не отвлеклись.
— У меня нет привычки отвлекаться от разговоров на секс в рабочее время. Мне же работать когда-то надо. Да и не с кем, в рабочее, опять же, время. Так что всё продумано. Ооо, велосипедик из кусков Звёздных войн!
— Сколько у вас по времени ещё судного дня и секса?
— Думаю, минут за 15 с концом света я справлюсь. А секс уже потом можно. Сначала сковородки, потом секс.
— Вот всегда так.
— Пойдём в обратном алфавитном порядке: судный день, сковородки, секс. Вот мои приоритеты на сегодня.
И вот так каждый божий день. Ну я предупреждала.