Конец пьесы. Беседуют Романтик и Ангелы.
Р: Осень? Холод? Дождь и ветер?
Они уйдут? Уйдут! Поверьте!
Поверьте… Что же вы?.. молчите…
Но… Как так? Разве не хотите
Расправить крылья? Ну, летите!
Летите!
А: Ну, и что ты смотришь?
Чего ты хочешь? О чём ты просишь, знаешь?
Ну?! «Летите!»
Расправить крылья? Заберите!
Берите крылья, вам нужнее.
Не вам. Тебе. Бери скорее!
Лети. Надеюсь, ты умеешь?
Р: Но я… Но как? А вы?
А как же вы? Ведь…
Крылья ваши, разве можно?
Всё непонятно, слишком сложно.
Нельзя же так! Нельзя! Вы лжёте!
Вы тоже, вы как все поёте
Всё ту же песню. Нудно, хрипло.
Фальшивите!
А: Что?
Ты думаешь, что всё так просто?
Хочу — лечу, хочу — порхаю?!
И зря. Напрасно. Мальчик, я… не знаю.
Я… не умею.
Я больше не летаю.
И лучше будет, правда, ты поверь мне,
Тебе не знать, что значит…
Р: Хватит!
Вот кто бы говорил ещё про веру.
Пусть кто угодно, но не вы! Ведь вы
Не верите, ведь вы забыли
Про то, как ангелами, ангелами были!
Когда-то… Вы летать умели.
Летать! Умели и хотели!
Нельзя же так! Нельзя…
А: Я помню. Правда.
Помню. Но, лучше будет, если
Я расскажу тебе о сновиденье,
Что видим мы. Нет, не забвенье,
Не цепи, не оковы здесь нас держат.
Не двери, не замки. Погибшие надежды.
Совсем как люди стали. Наверно,
Мы очень долго жили на земле.
Р: Но вы же ангелы? Вы не забыли?
Скажите, живы вы, вас не убили?
Нельзя же так! Нельзя…
А: Ну, значит, можно.
Такая правда. Грустно, безнадёжно.
И ангел даже станет человеком —
Обиженным, забытым. Дети века,
Потеряны. Потеряны для мира.
Летать умеют нынче лишь факиры.
Не ангелы! А ангелы опять все пали.
И крылья в ломбарде. Опять. Всё же сдали.
Святые… Любить не умели с рожденья.
Божественной воли тупой преступленья.
Игрушки. Мы — падшие, знаешь словечко?
И старое, ржавое забрали колечко,
Которое нимбом когда-то назвали.
Р: Здесь тоже обман?
А: Ну здрасьте, не ждали!
Представь себе, мальчик, и мы не безгрешны.
Всего лишь бездарны.
Р: Кто, вы? Я не верю!
Не верю! Нельзя так вот прямо…
А: А кто запретит? Бог? Мораль? Может люди?
А сон наш веками продлится. Забудем.
Забудем. Опять продадим себя сами.
Прости, я уже не дружу с чудесами.
А что значит «грех»? Обычное слово.
А люди когда-то ведь были готовы
Убить за него, хоть и сами грешили.
Не помнишь? Забыли. А святые простили.
Ведь «падший» — всего лишь «уснувший», «забытый».
Сейчас падший ангел всё равно, что Убитый.
А может мы просто дороги не знаем домой?
И пафос ненужный мы любим, как люди.
Рассужденья о вере.
Залижем раны и закроем двери.
Захлопнем их. Поплачем. И забудем.
Ведь были ангелами нынешние люди.
Когда-то… Где-то…
Р: Осень? Холод? Дождь и ветер?
Они уйдут? Уйдут! Поверьте!
Поверьте… Что же вы?.. молчите…
Но… Как так? Разве не хотите
Расправить крылья? Ну, летите!
Летите!
А: Ну, и что ты смотришь?
Чего ты хочешь? О чём ты просишь, знаешь?
Ну?! «Летите!»
Расправить крылья? Заберите!
Берите крылья, вам нужнее.
Не вам. Тебе. Бери скорее!
Лети. Надеюсь, ты умеешь?
Р: Но я… Но как? А вы?
А как же вы? Ведь…
Крылья ваши, разве можно?
Всё непонятно, слишком сложно.
Нельзя же так! Нельзя! Вы лжёте!
Вы тоже, вы как все поёте
Всё ту же песню. Нудно, хрипло.
Фальшивите!
А: Что?
Ты думаешь, что всё так просто?
Хочу — лечу, хочу — порхаю?!
И зря. Напрасно. Мальчик, я… не знаю.
Я… не умею.
Я больше не летаю.
И лучше будет, правда, ты поверь мне,
Тебе не знать, что значит…
Р: Хватит!
Вот кто бы говорил ещё про веру.
Пусть кто угодно, но не вы! Ведь вы
Не верите, ведь вы забыли
Про то, как ангелами, ангелами были!
Когда-то… Вы летать умели.
Летать! Умели и хотели!
Нельзя же так! Нельзя…
А: Я помню. Правда.
Помню. Но, лучше будет, если
Я расскажу тебе о сновиденье,
Что видим мы. Нет, не забвенье,
Не цепи, не оковы здесь нас держат.
Не двери, не замки. Погибшие надежды.
Совсем как люди стали. Наверно,
Мы очень долго жили на земле.
Р: Но вы же ангелы? Вы не забыли?
Скажите, живы вы, вас не убили?
Нельзя же так! Нельзя…
А: Ну, значит, можно.
Такая правда. Грустно, безнадёжно.
И ангел даже станет человеком —
Обиженным, забытым. Дети века,
Потеряны. Потеряны для мира.
Летать умеют нынче лишь факиры.
Не ангелы! А ангелы опять все пали.
И крылья в ломбарде. Опять. Всё же сдали.
Святые… Любить не умели с рожденья.
Божественной воли тупой преступленья.
Игрушки. Мы — падшие, знаешь словечко?
И старое, ржавое забрали колечко,
Которое нимбом когда-то назвали.
Р: Здесь тоже обман?
А: Ну здрасьте, не ждали!
Представь себе, мальчик, и мы не безгрешны.
Всего лишь бездарны.
Р: Кто, вы? Я не верю!
Не верю! Нельзя так вот прямо…
А: А кто запретит? Бог? Мораль? Может люди?
А сон наш веками продлится. Забудем.
Забудем. Опять продадим себя сами.
Прости, я уже не дружу с чудесами.
А что значит «грех»? Обычное слово.
А люди когда-то ведь были готовы
Убить за него, хоть и сами грешили.
Не помнишь? Забыли. А святые простили.
Ведь «падший» — всего лишь «уснувший», «забытый».
Сейчас падший ангел всё равно, что Убитый.
А может мы просто дороги не знаем домой?
И пафос ненужный мы любим, как люди.
Рассужденья о вере.
Залижем раны и закроем двери.
Захлопнем их. Поплачем. И забудем.
Ведь были ангелами нынешние люди.
Когда-то… Где-то…
то есть, не уХ, а здорово...
Даже не помню, где и кому это было сказано. Но... Иногда накатывает мысль, что если Ангелы разучились летать-- значит что-то где-то все-таки в этом мире испортилось.
вдруг весь мир просто повзрослел? и разучился верить? по-настоящему, по-детски верить, что подарки под ёлку кладёт Дед Мороз.
а ангелы рассказывают рождественские сказки.
и какая кому разница: католики, протестанты, православные...
свидетели Иеговы.
Верить... Вспомните "Маленького принца". Мы все просто слишком заняты, чтобы оставалось место на какую-нибудь веру.