Совсем как маленькая принцесса.
Их разделяли сто восемьдесят километров расстояния, граница и таможня, семьдесят сантиметров роста и тридцать два года разницы в возрасте.
Ей вообще-то было всё равно. А Его она не спрашивала.
Он обязательно приезжал в гости.
Её родители усаживали Его в кресло, рассказывали последние новости и передавали приветы от родственников. Она не понимала, почему нужно так много говорить про людей, которым вообще-то не было да Него никакого дела. Они даже не приехали Его встретить.
А сейчас Он был рядом: в её доме, сидел в кресле.
Она подбегала к нему, забиралась на колени, сворачивалась калачиком, замолкала и слушала, как бьётся Его сердце.
Он шептал ей, что когда она вырастет, он обязательно на ней женится. И про свадьбу ещё много лет будет вспоминать весь этот маленький городок. Засыпая, она сонно бормотала:
— Мы поедем по городу на карете, запряжённой восьмёркой белых лошадей. Я вплету им в гривы разноцветные ленты. Сама карета тоже будет белой. С золотыми вензелями на дверцах…
— Обязательно, — шептал Он в ответ, — а ещё нас будут сопровождать всадники в красных мундирах.
— Лучше в голубых, — шептала она.
— Хорошо, пусть в голубых. Ты будешь белом платье, отделанном золотом. На тебе будут золотые украшения.
— И маленькая золотая корона…
— И маленькая золотая корона. А я…
— А ты наденешь белый мундир с золотыми… этими… бантами.
— Какими бантами?
— Такими, которые на грудь с плеча свешиваются.
— Аксельбантами?
— Да, с ними. Но они обязательно должны быть золотыми.
— Конечно.
— А где будет ехать Вилли?
— Кто?
— Вилли. Я же вас знакомила.
— Твой медвежонок?
— Можно, он тоже поедет с нами в карете?
— Разумеется. И он тоже будет в белом мундире.
— С этими… бантами… золотыми.
— Да. И кошку твою мы тоже возьмём.
— Лизу? Она совершенно не умеет себя вести в приличном обществе.
— Но ведь у неё будет такой пример для подражания! Ведь ты её научишь?
— Научу. Она будет самой воспитанной кошкой в городе.
— Правильно. И Лизу мы тоже потом выдадим замуж.
— Может, за Вилли? Она его иногда кусает и таскает по полу, но ведь бабушка говорит: «Бьёт — значит, любит». А ты меня бить не будешь?
— Не буду.
— Значит, любить тоже не будешь?
— А вот любить буду. Я подарю тебе лошадку.
— А когда?
— Когда ты выйдешь за меня замуж.
— А когда я выйду я тебя замуж?
— Когда вырастешь.
— А сейчас можно?
— Нет, сейчас ещё рано.
— Почему? Я ведь уже почти взрослая: мне уже целых пять лет и восемь месяцев.
— Вот когда будешь не «почти», тогда и поговорим. А сейчас спи…
Она сидела у Него на коленях, слушая, как бьётся Его сердце. Засыпая, она бормотала: «Мой мужчина…»
Их разделяли сто восемьдесят километров расстояния, граница и таможня, семьдесят сантиметров роста и тридцать два года разницы в возрасте.
Ей вообще-то было всё равно. А Его она не спрашивала.
Он обязательно приезжал в гости.
Её родители усаживали Его в кресло, рассказывали последние новости и передавали приветы от родственников. Она не понимала, почему нужно так много говорить про людей, которым вообще-то не было да Него никакого дела. Они даже не приехали Его встретить.
А сейчас Он был рядом: в её доме, сидел в кресле.
Она подбегала к нему, забиралась на колени, сворачивалась калачиком, замолкала и слушала, как бьётся Его сердце.
Он шептал ей, что когда она вырастет, он обязательно на ней женится. И про свадьбу ещё много лет будет вспоминать весь этот маленький городок. Засыпая, она сонно бормотала:
— Мы поедем по городу на карете, запряжённой восьмёркой белых лошадей. Я вплету им в гривы разноцветные ленты. Сама карета тоже будет белой. С золотыми вензелями на дверцах…
— Обязательно, — шептал Он в ответ, — а ещё нас будут сопровождать всадники в красных мундирах.
— Лучше в голубых, — шептала она.
— Хорошо, пусть в голубых. Ты будешь белом платье, отделанном золотом. На тебе будут золотые украшения.
— И маленькая золотая корона…
— И маленькая золотая корона. А я…
— А ты наденешь белый мундир с золотыми… этими… бантами.
— Какими бантами?
— Такими, которые на грудь с плеча свешиваются.
— Аксельбантами?
— Да, с ними. Но они обязательно должны быть золотыми.
— Конечно.
— А где будет ехать Вилли?
— Кто?
— Вилли. Я же вас знакомила.
— Твой медвежонок?
— Можно, он тоже поедет с нами в карете?
— Разумеется. И он тоже будет в белом мундире.
— С этими… бантами… золотыми.
— Да. И кошку твою мы тоже возьмём.
— Лизу? Она совершенно не умеет себя вести в приличном обществе.
— Но ведь у неё будет такой пример для подражания! Ведь ты её научишь?
— Научу. Она будет самой воспитанной кошкой в городе.
— Правильно. И Лизу мы тоже потом выдадим замуж.
— Может, за Вилли? Она его иногда кусает и таскает по полу, но ведь бабушка говорит: «Бьёт — значит, любит». А ты меня бить не будешь?
— Не буду.
— Значит, любить тоже не будешь?
— А вот любить буду. Я подарю тебе лошадку.
— А когда?
— Когда ты выйдешь за меня замуж.
— А когда я выйду я тебя замуж?
— Когда вырастешь.
— А сейчас можно?
— Нет, сейчас ещё рано.
— Почему? Я ведь уже почти взрослая: мне уже целых пять лет и восемь месяцев.
— Вот когда будешь не «почти», тогда и поговорим. А сейчас спи…
Она сидела у Него на коленях, слушая, как бьётся Его сердце. Засыпая, она бормотала: «Мой мужчина…»