Дорогой дяденька боженька, сейчас я соберу на завтра свою сумку-зайчика, переоденусь в пижамку с котиками, залезу под одеяло с мышками, положу голову на большую мягкую собаку, выключу лампу-утёнка, а первое, что я услышу или прочитаю завтра, и будет правильным ответом.
суббота, 20 марта 2010
четверг, 18 марта 2010
А когда появляется некая мысль, я сожалею о том, что не могу транслировать её сразу, напрямую в сознание другого так, чтобы не пользоваться словами, интонациями, мимическим паззлом. Катая звуки на языке, понимаешь, они слишком твёрдые, когда слова сминают твою мысль и собеседник получает лишь изжёванные речью ошмётки. Пересказы об этом как будто вырублены, а не рождены мягкой человеческой тканью, сплетая сложносочинённое предложение я всё равно слышу лязг металла. При нашем появлении надрывно верещат рамки металлодетекторов и справедливо возмущаются магнитные поля, потому что давно уже все такие роботы, что просто блять (с). Дядя священник, а правду говорят, что в вашей красивой книжке с картинками написан такой алгоритм поведения, чтобы всем сразу стало хорошо и не больно?
Я вообще к играм отношусь осторожно, говорит, я считаю, их слишком много. Точнее, слишком часто я отмечаю про себя «так, снова игры» — это всякое, чем человечество смазывает свои социальные шестерёнки, чтобы не скрипели. Игры симпатии, игры заискивания, игры соперничества.
Одной из задач всех наших социальных институтов, рассказываю я почти нараспев, вполне официально является необходимость, во-первых, насадить на тебя все эти шестерёнки, которые предполагается и должно бы тебе мягкотелому иметь, во-вторых, обтесать и обточить для взаимодействия с прочими механизмами. Да уж, почти засыпая шепчу, какая-то общая задача межличностных сил — обтесать всё под единый стандарт, чтобы вертелось, круть-круть. Это всё и всеми уже много раз обсосано и разжёвано до тошноты: он или обтёсывается под всехние углы, или, напротив, ищет себе уголок такой, чтобы окружали механизмы с совпадающими шестерёнками. И что же выбрать-то, круть-круть, что тебе в следующий раз пропоёт рамка металлодетектора?
Когда мы уже наконец эволюционируем настолько, что сольёмся со своими коммуникаторами и не будем бояться прямых контактов. Без посредников и иносказательности эвфемизмов. Вот так, чтобы даже после задушевного разговора не оставалось резкого привкуса металлического стружки и ощущения графитовой пыли на подушечках пальцев. Здравствуйте, мне сегодня тесно в моей микросхеме, покажите, пожалуйста, что Вам снится. И самая маленькая полустёртая деталь на своей оси вращения имеет право верить не только в три закона роботехники, но и Женевскую конвенцию 1949 года.
И вновь у меня ничегошеньки не получилось с той самой мыслью.
Я вообще к играм отношусь осторожно, говорит, я считаю, их слишком много. Точнее, слишком часто я отмечаю про себя «так, снова игры» — это всякое, чем человечество смазывает свои социальные шестерёнки, чтобы не скрипели. Игры симпатии, игры заискивания, игры соперничества.
Одной из задач всех наших социальных институтов, рассказываю я почти нараспев, вполне официально является необходимость, во-первых, насадить на тебя все эти шестерёнки, которые предполагается и должно бы тебе мягкотелому иметь, во-вторых, обтесать и обточить для взаимодействия с прочими механизмами. Да уж, почти засыпая шепчу, какая-то общая задача межличностных сил — обтесать всё под единый стандарт, чтобы вертелось, круть-круть. Это всё и всеми уже много раз обсосано и разжёвано до тошноты: он или обтёсывается под всехние углы, или, напротив, ищет себе уголок такой, чтобы окружали механизмы с совпадающими шестерёнками. И что же выбрать-то, круть-круть, что тебе в следующий раз пропоёт рамка металлодетектора?
Когда мы уже наконец эволюционируем настолько, что сольёмся со своими коммуникаторами и не будем бояться прямых контактов. Без посредников и иносказательности эвфемизмов. Вот так, чтобы даже после задушевного разговора не оставалось резкого привкуса металлического стружки и ощущения графитовой пыли на подушечках пальцев. Здравствуйте, мне сегодня тесно в моей микросхеме, покажите, пожалуйста, что Вам снится. И самая маленькая полустёртая деталь на своей оси вращения имеет право верить не только в три закона роботехники, но и Женевскую конвенцию 1949 года.
И вновь у меня ничегошеньки не получилось с той самой мыслью.
среда, 17 марта 2010
Вешайте на дневники, говорит. Вы что, спрашиваю, мне предлагаете сегодня устроить день трэш-записей? У меня там уже бабосборная на тракторе висит.
Да, я действительно, выменяв у Влада неокуб на handgum, ваяла из него TIE-fighter и летала по залу, пытаясь изобразить рёв двигателей. Но я же ещё не безнадёжна, правда?
Да, я действительно, выменяв у Влада неокуб на handgum, ваяла из него TIE-fighter и летала по залу, пытаясь изобразить рёв двигателей. Но я же ещё не безнадёжна, правда?
А-ха, радуются мои замечательные женщины, так всё ведь правда, кроме трактора.
17.03.2010 в 12:36
Пишет Кенга!:народной любви псот или моя любимая история про элитарочку
онегин рассказал, как бухал он как-то в молодечно с одним электриком, и электрик этот ему говорит: "ну, смотрел я ваше штогдекогда, блядзь. и што? сидят эти шесть пёзд, типа женская сборная. так она ж вчера только с трахтара слезла у рэзинавых ботах, а сегодня уже - госпожа повышева. так и уебал бы!"
URL записионегин рассказал, как бухал он как-то в молодечно с одним электриком, и электрик этот ему говорит: "ну, смотрел я ваше штогдекогда, блядзь. и што? сидят эти шесть пёзд, типа женская сборная. так она ж вчера только с трахтара слезла у рэзинавых ботах, а сегодня уже - госпожа повышева. так и уебал бы!"
понедельник, 15 марта 2010
Утром воскресения, где-то в лесу в военной части под Могилёвом, завернувшись в два одеяла, на запах кофе гусеничкой ползу к противоположному краю составленных кроватей, там утыкаюсь в Мишу и сворачиваюсь клубочком, бормоча что-то вроде «вот вам тёплый замечательный зайчик, чешите».
— Миу, — говорю.
— Миу?! — ехидно переспрашивает Сава, обернувшись. — Ночью, значит, у нас «рох-рох», а с утра «миу»?
— Миу, — говорю.
— Миу?! — ехидно переспрашивает Сава, обернувшись. — Ночью, значит, у нас «рох-рох», а с утра «миу»?
четверг, 11 марта 2010
Необходимо скрывать от себя насилие, замышляемое нами относительно других людей. Лишить человека жизни или одного только часа из неё — разница только в количестве. Ты подвергаешь насилию, значит, расходуешь его энергию. Свои коварные намерения можно скрыть изощрёнными эвфемизмами, но любое применение силы основывается на одном и том же положении: «Я потребляю твою энергию».
Ф. Герберт
Ф. Герберт
вторник, 09 марта 2010
Пойми наконец, что ты взрослая умная женщина, и смирись с этим.
 |
Открыв дверь аптеки, или дверцу шкафа, или заглянув в газетный киоск, всякий желающий может оказаться посреди бразильского карнавала. Мой персональный Париж всегда ждёт меня в двух минутах ходьбы отсюда. А хотелось бы вот ещё чего: завязать глаза, чтобы взяли за руку и вели по улице, рассказывая, что происходит вокруг. А ещё лучше, что могло бы происходить — шёпот тонущих в джунглях городов майя, суета центрального проспекта лунной базы, ранее солнечное утро где-то в маленьком южном городке.
Воображения хватит вполне, а вот умения расслабиться (опять, опять об уровнях доверия) — не факт, у меня крокодилы в крепостном рву подсознательно начинают нервничать, если я подвесной мост опускаю. И вот на этой стадии размышлений мои англоязычные друзья обычно трагически смотрят в пустоту, заявляют: «I need help», — и прячут голову под подушку. На этом очередной эпизод ситкома заканчивается, всё на круги своя, титры идут уже под тихие смешки публики. Спокойной ночи кому-то, доброго утра кому-то, количество обещанных и ненаписанных сказок пока не изменилось.
Научиться, чёрт побери, рисовать что-то менее примитивное, а пока — что-то паругодовой давности, до чего дошли руки оцифровать.
понедельник, 08 марта 2010
«С праздничком!» — весело гаркнула телефонная трубка. «Воистину воскресе», — едва не буркнула автоматически в ответ.
И дело не в том, что просыпаться по утрам становится всё сложнее, но иногда начинает казаться, что спокойнее было бы действительно не спать вовсе, чтобы не приходилось каждое утро вспоминать, кто я — на это уходит около трёх секунд, хотя день недели обычно вспомнить гораздо сложнее. 26 часов назад подпрыгивала от крика проводницы, поймав макушкой край стола и открыв глаза, готова была увидеть пусть и горящий поезд, и святую Агнессу, да вот опять же не судьба.
Так хотелось бы не вспоминать каждое утро, а придумывать всякий раз заново, всё понемножку, начиная от пирожного к утренней чашке кофе и улиц города, заканчивая новостями в вечерней газете и законами физики. И что же? Без вчера не существует завтра, а сегодня, получается, и нет? Так-тик-так, говорят смешные усатые часы, одной рукой ты держишься за перила прошлого, а второй за стенку, в которой, возможно, придётся рубить окно, чтобы выйти в него и идти вперёд. Вот так и иди по ступенькам, пишет старая, пахнущая пылью детская книжка, когда тебя дёрнет током, это и будет сегодня. Это просто очередная цепь, всё взаимосвязано.
Но почему я сегодня не могу проснуться возле лошадиной станции в Коктебеле? С этим явно пора что-то делать. Если верить в то, что не ложась спать, ты остаёшься во вчерашнем дне, то мне хотелось бы знать, как сильно я отстаю от общего летоисчисления. Если суммировать сэкономленные дни (месяцы?), за это время вполне можно было бы выносить и родить что-то достойное завтрашнего дня. Вот только где же ты, Агнесса?
p.s.: И поскольку всё равно так и не уснула этой ночью, теперь могу сказать: «Отлично, Кэтрин!»
Так хотелось бы не вспоминать каждое утро, а придумывать всякий раз заново, всё понемножку, начиная от пирожного к утренней чашке кофе и улиц города, заканчивая новостями в вечерней газете и законами физики. И что же? Без вчера не существует завтра, а сегодня, получается, и нет? Так-тик-так, говорят смешные усатые часы, одной рукой ты держишься за перила прошлого, а второй за стенку, в которой, возможно, придётся рубить окно, чтобы выйти в него и идти вперёд. Вот так и иди по ступенькам, пишет старая, пахнущая пылью детская книжка, когда тебя дёрнет током, это и будет сегодня. Это просто очередная цепь, всё взаимосвязано.
Но почему я сегодня не могу проснуться возле лошадиной станции в Коктебеле? С этим явно пора что-то делать. Если верить в то, что не ложась спать, ты остаёшься во вчерашнем дне, то мне хотелось бы знать, как сильно я отстаю от общего летоисчисления. Если суммировать сэкономленные дни (месяцы?), за это время вполне можно было бы выносить и родить что-то достойное завтрашнего дня. Вот только где же ты, Агнесса?
p.s.: И поскольку всё равно так и не уснула этой ночью, теперь могу сказать: «Отлично, Кэтрин!»
четверг, 04 марта 2010
Интересно, что будет, если я уточню, что этот чёртов кандебобер, который влияет на людей не хуже мозгового слизня, на самом деле снял тот же телеканал, что и «Теоретиков»? Быть может, коллайдер наконец взорвётся и избавит меня от мучений?
среда, 03 марта 2010
Милый ухоженный домашний мальчик с нашивкой Dirty Punk на рукаве осторожно обнимает девушку в белом полушубке, смотрит на неё сверху вниз, они о чём-то разговаривают шёпотом. Вдруг она отступает на полшага, сбрасывает его руки со словами: «Ну зачем ты меня держишь» — через пару минут тихонько делает полшага вперёд и утыкается носом ему в плечо.
***
На одной из остановок заходит большой человек с детским лицом, садится, несколько минут внимательно слушает, а потом начинает во весь голос слово в слово за записями повторять и объявления остановок, и информационные или рекламные тексты, точно воспроизводя все интонации и практически попадая в тембр. Восторженно и казалось бы немного удивлённо смотрит при этом на всех вокруг. Никто не подхватывает.
***
На остановке уставшая девушка методично и упорно просит у каждого зажигалку, или спички, или хотя бы что-нибудь. Долго благодарит, с наслаждением затягивается, уходит куда-то. В это время другая обсуждая с кем-то по телефону планы на выходные смеётся как-то надрывно и громко. Кажется, очень громко.
***
Два пьяных мужичка стоят у окна, один вдруг затягивает что-то тихое из Земфиры, другой сбивает с него шапку и шутливо пытается дать подзатыльник. Первый пытается поймать его за руки, хрипло приговаривая при этом: «Когда-нибудь! Однажды! Однажды!.. Один раз в жизни, но я тебя убью!»
***
В метро напротив сидят два человека в противогазах — зелёном и чёрном, что-то спокойно обсуждают, через пару остановок чинно и степенно выходят из вагона.
***
Понимаю, что иногда специально задерживаюсь на работе, неспешно всё заканчивая, потому что ближе к полуночи людей в транспорте меньше, на остановках тише и я могу спокойно почитать.
Со старым школьным другом, с которым мы когда-то по субботам удирали с занятий, чтобы съездить на книжную ярмарку, да и практически каждый день возвращались домой вместе, обсуждая литературу, сериалы, да и всё на свете, как-то уже почти традиционно видимся не чаще раза в год. То есть, где-то между февралём и мартом мы созваниваемся и сидим где-нибудь в городе.
Договорились об очередной встрече, а вчера я вспомнила, что «Дюну», которую я почему-то взялась сейчас перечитывать, кажется, мне подарил именно он, лет эдак двенадцать назад.
***
На одной из остановок заходит большой человек с детским лицом, садится, несколько минут внимательно слушает, а потом начинает во весь голос слово в слово за записями повторять и объявления остановок, и информационные или рекламные тексты, точно воспроизводя все интонации и практически попадая в тембр. Восторженно и казалось бы немного удивлённо смотрит при этом на всех вокруг. Никто не подхватывает.
***
На остановке уставшая девушка методично и упорно просит у каждого зажигалку, или спички, или хотя бы что-нибудь. Долго благодарит, с наслаждением затягивается, уходит куда-то. В это время другая обсуждая с кем-то по телефону планы на выходные смеётся как-то надрывно и громко. Кажется, очень громко.
***
Два пьяных мужичка стоят у окна, один вдруг затягивает что-то тихое из Земфиры, другой сбивает с него шапку и шутливо пытается дать подзатыльник. Первый пытается поймать его за руки, хрипло приговаривая при этом: «Когда-нибудь! Однажды! Однажды!.. Один раз в жизни, но я тебя убью!»
***
В метро напротив сидят два человека в противогазах — зелёном и чёрном, что-то спокойно обсуждают, через пару остановок чинно и степенно выходят из вагона.
***
Понимаю, что иногда специально задерживаюсь на работе, неспешно всё заканчивая, потому что ближе к полуночи людей в транспорте меньше, на остановках тише и я могу спокойно почитать.
Со старым школьным другом, с которым мы когда-то по субботам удирали с занятий, чтобы съездить на книжную ярмарку, да и практически каждый день возвращались домой вместе, обсуждая литературу, сериалы, да и всё на свете, как-то уже почти традиционно видимся не чаще раза в год. То есть, где-то между февралём и мартом мы созваниваемся и сидим где-нибудь в городе.
Договорились об очередной встрече, а вчера я вспомнила, что «Дюну», которую я почему-то взялась сейчас перечитывать, кажется, мне подарил именно он, лет эдак двенадцать назад.
понедельник, 01 марта 2010
Я более-менее представляю, что со мной будет через два года, весьма условно могу обозначить то, что произойдёт в ближайшие четыре месяца, совершенно не в состоянии предсказать содержание следующих трёх дней. Возможно, следовало бы начинать завязывать узелки на нитках и лентах окружающего, из которого это всё сплетается: ещё 988 несъеденных бумажных журавликов, ещё 15,987 кг несъеденной соли, ещё 98,8 невыпитой текилы, ещё 9 сказок, ещё 3 идеи, которые нужно дорисовать, ещё милый пузатенький фургончик ненаписанных писем, ещё плюс 70 гигабайт отличного кино за последнюю неделю, которое нужно когда-то смотреть, ещё столько непрослушанной музыки, что её хватило бы на концерт длиною в довольно интересную жизнь, и вся библиотека, которую только мог вообразить Борхес, в моём распоряжении. Действительно, я уже сколько минут как Мартовский, мне теперь всё можно.
пятница, 26 февраля 2010
Смотрит на меня укоризненно и просит: «Говори». А что говорить-то? У барашка, которого нарисовал де Сент-Экзюпери, небось была клаустрофобия, он так её и носил в кармашке с собой. Остальные данные нам в задаче мизансцены и позы давно известны: Лис не грызёт Розу, Роза не колет Лиса, у Маленького принца есть время на них обоих, пустыне вообще всё похуй. Все счастливы.
Разумеется, это всё понарошку, ведь сейчас я просто Снусмумрик, который не умеет играть на губной гармошке, но которому по-прежнему не сидится на месте. Но даже сейчас и при норд-норд-весте, мой принц, по полету я способна отличить Розенкранца от Гильденстерна. Странно, я помню, как горел театр «Глобус», как будто это было вчера, а когда-то точно знала, что если досидеть на берегу Вилии до пяти утра, над сосновым лесом пролетит Барбра Стрейзанд, да и Бог с ней, не раз ещё свидимся.
Мой внутренний семиотик хочет интересную книжку, несколько мозголомных задач, логарифмическую линейку, чтобы поцеловали в ушко, пистолет под подушкой и фэйс-контроль на пороге своей души, чтобы самому спокойно сидеть в глуши моего маленького выдуманного мира и иногда вздремнуть на работе. А ещё я хочу грузовик, дробовик, флаг Конфедерации на капоте и вот так вот «йи-ха!» по пыльной дороге в ближайший город на танцульки.
А если анализировать, то процент отношений, которые появились в моей жизни в основном из-за любопытства, меня смущает, но, тем не менее, моё внутреннее «ня» захлёбывается умилением при виде меня.
Иногда начинает казаться, что друзья — это люди, которых можно трогать. Просто трогать. Дайте мне отражение, я хочу выйти, дайте мне солнце и дорогу. Стоило бы подсчитать, сколько в месяц уходит на сигареты, опоздания, собственный идиотизм, перевести в воздушных змеев и ужаснуться. Дайте мне отражение, чтобы улыбнуться, дайте мне солнце и дорогу, чтобы не засохнуть от скуки. Вчера задумалась над выражением «возьмите меня на поруки»: значит ли это «взять на ручки и погладить» или всё же по-прежнему «поручиться». Сегодня я не могу смотреть в окно, потому что боюсь тумана, я не могу спать, потому что боюсь того, что мне может присниться.
Разумеется, это всё понарошку, ведь сейчас я просто Снусмумрик, который не умеет играть на губной гармошке, но которому по-прежнему не сидится на месте. Но даже сейчас и при норд-норд-весте, мой принц, по полету я способна отличить Розенкранца от Гильденстерна. Странно, я помню, как горел театр «Глобус», как будто это было вчера, а когда-то точно знала, что если досидеть на берегу Вилии до пяти утра, над сосновым лесом пролетит Барбра Стрейзанд, да и Бог с ней, не раз ещё свидимся.
Мой внутренний семиотик хочет интересную книжку, несколько мозголомных задач, логарифмическую линейку, чтобы поцеловали в ушко, пистолет под подушкой и фэйс-контроль на пороге своей души, чтобы самому спокойно сидеть в глуши моего маленького выдуманного мира и иногда вздремнуть на работе. А ещё я хочу грузовик, дробовик, флаг Конфедерации на капоте и вот так вот «йи-ха!» по пыльной дороге в ближайший город на танцульки.
А если анализировать, то процент отношений, которые появились в моей жизни в основном из-за любопытства, меня смущает, но, тем не менее, моё внутреннее «ня» захлёбывается умилением при виде меня.
Иногда начинает казаться, что друзья — это люди, которых можно трогать. Просто трогать. Дайте мне отражение, я хочу выйти, дайте мне солнце и дорогу. Стоило бы подсчитать, сколько в месяц уходит на сигареты, опоздания, собственный идиотизм, перевести в воздушных змеев и ужаснуться. Дайте мне отражение, чтобы улыбнуться, дайте мне солнце и дорогу, чтобы не засохнуть от скуки. Вчера задумалась над выражением «возьмите меня на поруки»: значит ли это «взять на ручки и погладить» или всё же по-прежнему «поручиться». Сегодня я не могу смотреть в окно, потому что боюсь тумана, я не могу спать, потому что боюсь того, что мне может присниться.
среда, 24 февраля 2010
dizay (11:50:20 24/02/2010)
кошка
dizay (11:50:32 24/02/2010)
тут такое дело
dizay (11:50:48 24/02/2010)
очень важное дело
dizay (11:51:00 24/02/2010)
просто жизненно важное дело
dizay (11:51:12 24/02/2010)
я даже не знаю, как вам сказать
dizay (11:51:37 24/02/2010)
сейчас соберусь с духом, сформулирую и скажу
dizay (11:52:36 24/02/2010)
на то, о чём я хочу вас попросить, способны только настоящие люди и настоящие друзья
Кошка (11:52:52 24/02/2010)
Заяц?
dizay (11:52:57 24/02/2010)
вы ведь пристрелите меня, если я вдруг стану зомби?
Началось всё с Туфэйса, который попросил следить за ним и в случае, если он окончательно сойдёт с ума и начнёт агитировать всех ехать в агрогородки, милосердно пристрелить. «Это будет означать, что вас тоже покусали и вы превратились в зомби?» — осторожно спросила я. Тут Туфэйс оживился и предложил заключить дружеское соглашение на случай нападения зомби. Я в ответ предложила составить сеть дружеских соглашений: вдруг того, с кем вы заключили соглашение, уже съедят?
— Я... Заяц, о, Заяц. Да, пристрелю, чего уж там, — сказала Кошка. — Но и вы меня тогда тоже. Если, конечно, в это время в тайных подпольных правительственных лабораториях не будет вестись разработка лекарства, превращающего зомби обратно в людей. Тогда просто надежно заприте меня и кормите.
— Я боюсь, что единственным человеком, который может заниматься такими разработками в тайных подпольных лабораториях, будете вы, — резонно заметила я. — Мы обреченыыыыыы!..
— Аыыыыыыы... — согласно подвыла она.
читать дальше
кошка
dizay (11:50:32 24/02/2010)
тут такое дело
dizay (11:50:48 24/02/2010)
очень важное дело
dizay (11:51:00 24/02/2010)
просто жизненно важное дело
dizay (11:51:12 24/02/2010)
я даже не знаю, как вам сказать
dizay (11:51:37 24/02/2010)
сейчас соберусь с духом, сформулирую и скажу
dizay (11:52:36 24/02/2010)
на то, о чём я хочу вас попросить, способны только настоящие люди и настоящие друзья
Кошка (11:52:52 24/02/2010)
Заяц?
dizay (11:52:57 24/02/2010)
вы ведь пристрелите меня, если я вдруг стану зомби?
Началось всё с Туфэйса, который попросил следить за ним и в случае, если он окончательно сойдёт с ума и начнёт агитировать всех ехать в агрогородки, милосердно пристрелить. «Это будет означать, что вас тоже покусали и вы превратились в зомби?» — осторожно спросила я. Тут Туфэйс оживился и предложил заключить дружеское соглашение на случай нападения зомби. Я в ответ предложила составить сеть дружеских соглашений: вдруг того, с кем вы заключили соглашение, уже съедят?
— Я... Заяц, о, Заяц. Да, пристрелю, чего уж там, — сказала Кошка. — Но и вы меня тогда тоже. Если, конечно, в это время в тайных подпольных правительственных лабораториях не будет вестись разработка лекарства, превращающего зомби обратно в людей. Тогда просто надежно заприте меня и кормите.
— Я боюсь, что единственным человеком, который может заниматься такими разработками в тайных подпольных лабораториях, будете вы, — резонно заметила я. — Мы обреченыыыыыы!..
— Аыыыыыыы... — согласно подвыла она.
читать дальше
вторник, 23 февраля 2010
Спасибо вам.
